Новости за 2020

* * *

Воздух искрит. Белый бисквит
Облака тянется валко.
Блеском янтарным щедро кровит
Райская арка.

Бог молчалив, пламенный риф
Солнца в зените возложен.
— Господи! Жив я? Правда? Ведь жив?
— Разве похоже?

  * * *

Как истрачу дни,
Вместо скорби слóва
В некролог черкни:
«Никогда и снова».

И шагай с утра,
Но не слишком рано,
Выпить у шатра
Два американо.

Покури взатяг.
И запомни только:
Это вздор, пустяк,
Роковая долька.

Смех оставь на чай.
В лоне улиц мерзлых
Скройся. Обещай
Мне — не слушать мертвых.

  * * *

Мне было десять лет, когда я встретил
Впервые смерть. Теперь мне двадцать три.
Две трети впереди. Еще две трети.
И в каждой непременно ноябри.
В тот день шел снег. Свечей желтушным воском
Пропах весь дом. Я плакал. И тогда
Мир стал бесцветным. Бутафорским. Плоским.
И Бог, наверно, умер от стыда.

  * * *

Проснусь один, усну один
В бараке бытия.
Я — никогда в масштабах льдин,
Мерзлот, заснеженных вершин.
Нет никакого «я».

Так жизнь пройдет, и смерть пройдет —
Гляди наверняка.
Здесь остается только лед.
Здесь был и будет только лед.
И вечные снега.

ОЛЕСЯ

Тьма с Олесей давно знакома.
Тьмой Олеся извне влекома.
Смерть вдыхает ее через рот,
Або наоборот.

«Человечество — это плесень», —
Повторяет во тьму Олеся.
Тьма в ответ произносит: «Азъ есмь.
Это тоже болезнь»

Смерть целует Олесю в темя.
Словно кровь, застывает время.
Перевернутый сумрак вверх дном
Говорит на родном

Языке для нее. В истоме
Растекаются звуки. Кроме,
Льется смеха бурлящий ручей
Через контур плечей.

Да, Олеся, теперь ты дома.
Чувством дома ты лишь ведома.
И пока темнота холодна,
Ты не будешь одна.

  * * *

В снегу увязла площадь, как в болоте:
Плачевные настали времена.
Достань блокнот. И напиши в блокноте
Ноябрь непереживших имена.

Чтоб вспомнил сам, забывчивый. Наощупь,
Когда свирепствует снеговорот,
Приди любыми правдами на площадь
И передай Всевышнему блокнот.

 * * *

Все ближе к природе,
К которой я не был приученным с детства,
К колымской свободе,
Смиренно в себе истреблять самоедство.

Во мхи редколесья,
К колючим объятиям девственной хвои.
Не думал, что здесь я
Смогу отдышаться от траурной хвори.

Все ближе к искомой
Любви, первородной и животворящей.
Ах, как глубоко мы
Засели в прошедшем и ненастоящем.

Все ближе к себе я,
На пламя плыву тихо, нерасторопно,
Но пламя слабеет,
И я открываю для воздуха окна.