Новости за 2025

Путешествие с книгой А. П. Чехова

11 февраля 2025

К 165-летию со дня рождения Антона Павловича Чехова и 130-летию публикации книги "Остров Сахалин" посвящается литературный час "Путешествие с книгой А. П. Чехова".

автор материала Л. А. Давыдова, библиотека № 11

"В жизни всегда есть место подвигам", – слова, написанные М. Горьким, громкие, но справедливые. Таких доблестных поступков может быть в жизни человека не один и даже не два, смотря как понимать слово подвиг. Пушкин говорил, что это тяжёлая работа, Набоков – преодоление себя, самовоспитание.

Но поездка Антона Чехова на Сахалин воспринимается безоговорочно как подвиг. И зачем молодой, умный, насмешливый человек совершил столь опасное и губительное для здоровья путешествие? Ведь уже выбрался и вытащил семью из нищеты, любим публикой, получил Пушкинскую премию. Чего ж ещё? В молодости хочется совершить что-то серьёзное и значительное, имеющее собственное предначертание. Антон Павлович шутил в письме к А. П. Суворину: "Надо подсыпать под себя пороху".

К тому же были хорошие примеры. Осенью 1888 года Чехов написал статью "Памяти Н. М. Пржевальского". "Такие люди… во все века и во всех обществах, помимо ученых и государственных заслуг, имели еще громадное воспитательное значение… их благородное честолюбие, богатство знаний и трудолюбие, привычка к зною, к голоду, к тоске по родине, к изнурительным лихорадкам, их фанатическая вера в христианскую цивилизацию и в науку делают их в глазах народа подвижниками, олицетворяющими высшую нравственную силу", – писал Чехов.

Он всегда ставил перед собой сложные задачи и в жизни, и в литературе. Поэтому неудивителен пункт назначения – крайняя точка России, каторжный остров Сахалин. Путешествие было длительным и трудным, но Антон Павлович, закончив книгу "Остров Сахалин", шутил как всегда: "Мой "Сахалин" – труд академический. Медицина не может теперь упрекать меня в измене… И я рад, что в моем беллетристическом гардеробе будет висеть и сей жесткий арестантский халат". Ноты гордости присутствуют, халат оказался впору и, кто знает, написал бы Чехов в будущем свои великие "Палату № 6", "Бабы" и "В ссылке", не будь этого экскурса.

Как преодолён путь в 8 тысяч километров, прекрасно и с большим юмором рассказано в письмах. Для поездки молодой писатель купил большой нож и револьвер, но они не понадобились – дорога оказалась безопасной, больше угнетали холод и грязь. И вот Антон Павлович на берегу Татарского пролива, в городе Николаевск-на-Амуре. Холодно, неуютно, да и ночевать негде, гостиницы нет. "И зачем я сюда поехал?" – спрашиваю я себя, и мое путешествие представляется мне крайне легкомысленным", – пишет Чехов. Но на острове московского писателя приняли благодушно. Была организована перепись населения, в типографии напечатаны карточки для неё. Для Чехова были открыты все посёлки и тюрьмы, запрещено только общение с политическими. Чехов каждый день вставал в 5 часов, объехал все населённые пункты, разговаривал с каждым жителем острова, было заполнено10 тысяч статистических карточек, которые стали основой книги.

Возможно, мы уже никогда не будем на Сахалине, интересно, как там, на краю земли? Чехов краток в описаниях природы, но читатель видит и лиственичный лес, и горы, и реки полные рыбы, и заросли огромных, выше человеческого роста, лопухов. Первые же ощущения настораживают – горит сахалинская тайга, зрелище страшное. "И всё в дыму, как в аду", – говорит Чехов. Это знак для писателя и лейтмотив всего произведения.

Население острова – каторжные и "люди свободного состояния" – крестьяне из ссыльных. После приезда Чехов посетил Александровскую ссыльно-каторжную тюрьму. Она была похожа на сарай, двери, которого открыты настежь. В камерах только нары. "Спят на жёстком или подстилают под себя старые драные мешки, свою одежду и всякое гнильё … под нарами сундучки, грязные мешки, узлы, инструменты и разная ветошь …ужасная нищета". В других тюрьмах острова положение ещё хуже. Особую брезгливость вызывает картина одной из камер ночью, когда зажгли свет – стена в камере чернела и шевелилась от несметного количества клопов. Никогда раньше писателю не приходилось встречаться с такой беспросветной нуждой и произволом властей.

Чехов максимально упростил стиль, иногда книга читается как официальный отчёт, и это придаёт ей необыкновенную достоверность. Обычная для писателя недосказанность, ирония и лиризм только просвечивают. Природа у Чехова необыкновенно поэтична и всегда отражает настроения героя и личные ощущения: "Дождь, не переставая, стучал по крыше и редко-редко какой-нибудь запоздалый арестант или солдат, шлепая по грязи, проходил мимо… Капли, падавшие с потолка на решетки венских стульев, производили гулкий, звенящий звук, и после каждого такого звука кто-то шептал в отчаянии: "Ах, боже мой, боже мой!" Рядом с амбаром находилась тюрьма. Уж не каторжные ли лезут ко мне подземным ходом? Но вот порыв ветра, дождь застучал сильнее, где-то зашумели деревья – и опять глубокий, отчаянный вздох: "Ах, боже мой, боже мой!" Утром выхожу на крыльцо. Небо серое, унылое, идет дождь, грязно. От дверей к дверям торопливо ходит смотритель с ключами. – Я тебе пропишу такую записку, что потом неделю чесаться будешь! – Я тебе покажу записку! Эти слова относятся к толпе человек в двадцать каторжных, которые, как можно судить по немногим долетевшим до меня фразам, просятся в больницу. Они оборваны, вымокли на дожде, забрызганы грязью, дрожат: они хотят выразить мимикой, что им в самом деле больно, но на озябших, застывших лицах выходит что-то кривое, лживое, хотя, быть может, они вовсе не лгут. "Ах, боже мой, боже мой!"

Чехову были запрещены встречи с политическими преступниками, но они не интересовали писателя, мало внимания уделяет он и закоренелым преступникам, даже о знаменитой авантюристке Соньке Золотой Ручке он лишь упоминает. Его интересуют такие, как тихий работящий Егор, попавший на каторгу случайно, от безразличия судейских работников. Никита Трофимов по прозванию Красивый, бежавший от военной службы солдат, о жизни на каторге он говорит: "Жизнь, нечего бога гневить, хорошая. Слава тебе господи!" Сколько характеров увидел Чехов на Сахалине и показал потом в своих рассказах!

Самые униженные, кого и за людей не считают, это женщины и дети, последовавшие за своими мужьями и отцами на каторгу, они спят на нарах вместе с каторжными. Очень жаль пятилетнюю девочку, прикованную цепью к ноге каторжника-отца. Но дети всё-таки самые приятные и нужные люди на острове, "они больше всего на свете любят свою порочную мать и разбойника отца, и если ссыльного, отвыкшего в тюрьме от ласки, трогает ласковость собаки, то какую цену должна иметь для него любовь ребенка!.. Дети часто составляют то единственное, что привязывает ссыльных мужчин и женщин к жизни, спасает от отчаяния, от окончательного падения".

Книга "Остров Сахалин", кажется, не имеет конца. Приезд на каторжный остров есть, но отъезда нет. И на последней странице автор так и остается в кругу сахалинских проблем. Неслучайно Чехов сказал, вернувшись домой: "А ведь кажется – всё просахалинено".

Список литературы по теме СКАЧАТЬ >>>