Татьяна Заостровская

ИШХАН

     Ночь, бархатная, мерцающая, южная ночь. Просто выйти во двор, просто посмотреть на звёзды – клочок неба между листьями инжира.  Справа – силуэт горы, утыканной огнями – это дома, домики, открытые веранды. Оттуда гул музыки, голосов. Наверное, весело и радостно всем в эту южную ночь. Воздух такой густой и ленивый, что кажется – ткнёшь пальцем и защекочут мягкие ворсинки. А рукой схватишь – в кулаке задрожит кисель цвета индиго.
     Стою у заборчика, забыла, зачем вышла. Все мечтают о любви, и я тоже. В такую-то ночь, пока не кончилось лето. Я где-то читала, что в сердце есть такая область, неизведанная, которая отвечает за настоящую любовь. Влюблённость, симпатия – это всё реакции в голове или в теле. А вот чтоб по-настоящему... Может, такого вообще не бывает?
     Цикады стрекочут в лавровом кусте, его уже не видно. Если дотронуться рукой, восковые листья зашуршат узнаваемо. Такую красоту – да в суп? Небо дышит, отдыхая от зноя, я голым плечом прислонилась к заборчику. Почему-то кажется, что так лучше слышно. За забором мужской голос с акцентом выводит песню. Не по сезону: «Снегопааад, снегопааад, не мети мне на кооосыыы…»
     Всё вместе – и небо, и цикады, и лавровый куст, всё смешалось в клей, который не может меня отодрать от заборчика. Не чувствую его металлической прохлады.
     «Снегопад, снегопад, если женщинааа прооосииит…»
     Что просит женщина? Я не узнаю, да это и не важно. Наверное, любви. Я ничего не прошу. У меня уже всё есть.
     Он вообще не в моём вкусе. Невысокий, усы эти дурацкие. У меня и вкуса пока нет, в мои семнадцать. Есть примерные предпочтения: высокий рост, лучше светлые волосы, и очень важно – чтобы симпатичный.  Это на уровне девичьих грёз. Но хочется срочно, потому что мы будем на море всего две недели!
     Милый мальчик шёл за мной до пляжа, потом, смущаясь, протянул ладонь. Орех. Грецкий. Я улыбнулась, прошептала: «Спасибо», почему-то взяла и запросто съела, потом царственно купалась, загорала, а мальчик мечтательно сидел поодаль и просто смотрел на меня.
     Да, вот так вот – все видели? Какая я принцесса и повелительница чувств?
     Осталось десять дней, семь. Красота! Пусть так и не появился высокий симпатичный. Или появились, да не те, всё равно чудесный, чудесный отдых у меня. Свобода, романтика, детские мечты. Я просто живу, просто загораю днём, смотрю на море и небо ночью.
     А до него мне вообще нет никакого дела. Как и ему до меня. Мы и не видимся. Хозяин моего жилья, как положено, днём на работе, вечером уезжает на машине, как положено, без жены. Стандартная армянская семья. Двое детей, жена, молодая, с глазищами в пол-лица. Открытая, простая.  Даже не верится, какая она была стройная на своей свадьбе. Да, мы просмотрели все её свадебные фотографии, и даже одну из трёх свадебных кассет на видике просмотрели. Красивые дети, Левончик и Эрик, тоже глазищи, ресницы. Заправляет домом и хозяйством тётя Ануш, пока её дочка валяется в комнате, смотрит фильмы и изредка прикрикивает на детей.
     Отдыхающих немного: мы с мамой да ещё семья. А в целом хозяева замечательные, дружелюбные.
     Кроме него. Даже молодой (я же рассмотрела на фотографиях), он был такой же серьёзный. Фу, бука Слишком сдержанный, ещё ни разу не улыбнулся.. Когда мы сталкиваемся иногда в обед и вечерами, слышу только быстрое: «Здравствуйте», и всё. Иногда доносится его тихий голос, короткие замечания жене. Громогласная Карина замолкает, дети не пищат, а тёща уважительно мечет на стол кушанья.
      Ишхан. Нет, не так: «Ишь, хан!» – это я думаю, когда он в наглаженной рубашке садится в новую дорогущую «девятку». Круто, такие только что начали выпускать.
     И чем таким важным занимается этот «хан»? Можно подумать! Живёт в тёщином доме, на всём готовом. И женился-то, как водится, не по любви. Подобрали ему подходящую невесту, с выгодным приданым. Да-да, нам за столько дней вся история уже известна. Я зря, что ли, смотрела, как два часа на фоне ковра мужчины танцуют под народную музыку?  
     А Каринка, между, прочим, очень даже симпатичная. А располнела – так и что? Родила детей. Вон какими глазами на него смотрит, ждёт ласкового слова. Хотя сама-то девушка не робкая совсем, – и гаркнет, если что. А хохочет – на все два дома и пристройки с отдыхающими.
     Я собираюсь на море и почему-то злюсь на этого «хана». Может, потому что поневоле погрузилась в чужую жизнь, уже дней десять, хочешь, не хочешь, наблюдаю. Его жена меня всего лет на семь постарше, а на море не ходит, стесняется полноты. Как ни уговариваем – не идёт. Только вечером, на безлюдный пляж, соглашается. И вообще она никуда не ходит! А он, зато, ну, это я уже говорила – днём работает и по вечерам уезжает. 
     Мне-то что, я сейчас пойду себе, догуляю до пляжа. Там уже все друг другу примелькались. И дикари, и те, кто из санатория. Захочу – просто полежу, захочу – поболтаю с новыми знакомыми, они позовут сходить куда-нибудь вечером.
     Ну и что, не мой типаж. Весёлые, молодые. Приятные. Особенно старается один. Да, блондин. Высокий, как заказывала. Глаза голубые. Хотя он-то как раз мне нравится меньше всех. Липкий какой-то. В смысле – смотрит в глаза, улыбается, комплименты говорит. Зазывает настойчиво. Интересуется, что приятно. Но что-то в нём не так.
     Зато я! Эх. Загорелая, уверенная. Как раз к концу отпуска укоренилась во мне уверенность. Я накидываю только лёгкий сарафанчик и собираюсь дойти до домика, передохнуть. Честно говоря, я бы ещё поплавала, дома делать нечего, да и мама, наверное, отдыхает. Но приставучий поклонник полезет плавать вместе со мной, будет картинно нырять, демонстрировать стили.
       Особенно когда вечер и тянет просто посидеть на лежаках, послушать море, этого парнягу я меньше всего хотела бы видеть рядом. Но зачем-то я сама смеюсь над девчонками, которые сидят в номере санатория вечерами и не ходят гулять. Типа: я-то вся такая из себя, некогда дома сидеть. Осталось всего несколько дней отдыха! Надо успевать! Что успевать – уже не важно. Мне кажется, я знаю – что.
     Ленивой походкой загорелой теперь уже принцессы добираюсь до домика. Есть мне не хочется. Слышны крики, стук посуды и звуки льющейся воды. Всё, как обычно.
     Вчера я дала хозяйским мальчишкам свою ручку порисовать. Оказалось, они в свои четыре и шесть лет не знают, как держать ручку. Мои неумелые художества вызвали такую бурю радости.
     Я купила простенькие фломастеры, и мы вместе испортили целую кучу  бумаги.  Под цоканье довольной бабушки Ануш. А Каринка даже поставила фильм на паузу и вышла посмотреть, почему притихли её крикуны. 
     Они рисовали весь день, весь вечер. Я сама увлеклась и даже не пошла вечером к морю. Кажется, я пропустила, когда нарядный Ишхан прошёл мимо в назначенное время, завёл машину и уехал. Я не заметила, как он сбился с пружинистого ритма, спускаясь по лестнице, и кинул взгляд из-под пушистых ресниц на наши художества.
     Просидела во дворе и проболтала с хозяйками весь вечер. Отдыхающие за забором пели под гитару, бабушка оттирала днища кастрюль и ковшиков, чтобы вывесить их над раковиной. А меня убаюкивал колоритный, с акцентом, голос Карины. Она в лицах пересказывала новости и сплетни  о  соседях и отдыхающих
     Теперь мальчишки – мои фанаты. Но мне сегодня не хочется играть в учительницу. Я сбавила темп и задумалась у калитки. Время обеда, но есть мне тоже не хочется, мама меня не потеряет. Я часто отсиживаюсь в тени на пляже в самые жаркие часы. Или хожу к девочкам в санаторий.
     Машины Ишхана тоже нет, или не приехал на обед, или только что уехал. Эх, жаль. Мне почему-то хочется, чтобы он увидел, как за мной ухаживают.
     Ухажёр, кстати, уже не кажется неприятным, при свете дня он обычный – только и всего. Хорошо, почему бы и нет? Я прогуляюсь с ним. Прямо сейчас, вечер обязывает, склоняет к ненужной романтике, а лёгкая прогулка по тенёчку – самое то.
     Я также уверенно разворачиваюсь, и мы идём. Парень рад, а мне нисколько не сложно. Помахиваю пляжной сумкой. Очень жарко, заходим в кафе, пью сок, отказываюсь от обеда. Ещё пара кварталов – и мы пойдём обратно.
     Маленький городок заканчивается внезапно, пыльная дорога без проблеска тени круто уходит за поворот.
     Парень растерянно оглядывается. «Пойдём туда, там деревья!» Точно, на горушке хилая рощица. С одной стороны, мне вовсе не хочется лезть туда. Но. Рядом с дорогой, прямо около строящегося здания стоит машина Ишхана. А вот и он сам – вышел за забор и разговаривает с мужчиной в каске. Мужчина размахивает руками, доказывает, мне не слышно через дорогу, но Ишхан стоит, как обычно – как вкопанный, только шевелит усами недовольно и отвечает, как всегда, тихо и спокойно. Вот, значит, чем он занимается, строит дома. 
     По важному виду можно подумать, что он казино собственное в Лас-Вегасе отгрохал. Не меньше чем на деньги мафии. Зачем ему вообще эти усы? Усы вообще мне не нравятся, ну, что это такое! Молодой парень, а ведёт себя как… как… хан!
     Он на другой стороне улицы, если я сейчас поверну обратно, не увидит меня…
     Конечно же, я беру спутника под локоток, и прогулочным шагом мы поднимаемся в гору.
     Парень даже умолк. До этого я не то, что не касалась, толком-то и не смотрела на него.
     Я чувствую, что Ишхан заметил нас. И узнал меня. И спутника моего рассмотрел. Какая-то глупая радость, всего-то – на глазах у чужого человека прошлась с другим чужим человеком.
     Я уже не замечаю ни жары, ни того, что лесок на горе и, правда, диковат. И вовсе не приспособлен для прогулок. Мой спутник так не считает. Он уже придерживает меня за талию, переводя  через поваленное бревно. Он что, собрался усесться на нём? И дальше обниматься?
     Через глупое ликование я вспоминаю напрягшийся взгляд Ишхана. Он как будто «просветил» моего спутника. Он как будто зло глянул на него. Он думает, что я совсем маленькая и глупая.